Учение о нравственности находится в центре всей системе Канта.
Среди классиков немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности (причем именно ее специфике), и его этическая концепция, последовательно развитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной, систематической и завершенной. Кант поставил целый ряд критических проблем, связанных с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта состоит в том, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы -- вопросы теоретического разума -- от вопроса практического разума: что я должен делать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующие за ним поколения философов (А. и В. Гумбольдты, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.).
Кант сторонник приоритета долженствования над ценностью в морали, в этом он видит специфику нравственности, кроме того, он первым в истории этики обратил внимание на всеобщий характер нравственных требований, на то, что они в своем обязующем значении распространяются на всех людей, в конечном счете, на человечество в целом. Кант обращает особое внимание на то, что в морали человек должен сам осознавать необходимость (долженствование) определенных действий и сам понуждать себя к этому. В этом он и видит специфику моральности, отличая ее от легальности (просто исполнения вменяемых человеку требований, внешнего подчинения).
Теснее всего нравственность у Канта сплетена с правом. Если какого-либо человека долг заставил сделать выбор не в пользу своего ближнего, то для Канта это служит свидетельством его нравственности. В действительности здесь проявляется лишь абстрактный гуманизм -- ведь отнюдь не всегда это справедливо на самом деле, то есть отнюдь не всегда “любовь к дальнему” нравственнее “любви к ближнему”. Кант прав в том, что нравственный императив требует оказания людям нужной помощи, но совсем не вынуждает любить их за это. “Совершенно нелепо было бы говорить: вы должны любить других людей. Следовало бы сказать: у вас есть все основания любить своего ближнего, и это справедливо даже в отношении ваших врагов”. И, действительно, чувство долга как будто исключает чувство любви, ибо любить по обязанности невозможно.
Обосновывая нравственную самостоятельность человека, Кант решительно отметает постулат о непременной "целесообразности" ("практичности") человеческого поведения. В произведениях самого Канта понятие "практический" имеет особый смысл, глубоко отличный от того, который обычно вкладывается в слова "практика" и "практицизм". Под "практическим действием" Кант подразумевает не производящую деятельность, всегда имеющую в виду некоторый целесообразный результат, а просто поступок, то есть любое событие, вытекающее из человеческого решения и умысла. Это такое проявление человеческой активности, которое вовсе не обязательно имеет некоторое "положительное", предметное завершение. "Практическое действие" в кантовском смысле может состоять и в отрицании практического действия в обычном смысле. Человек совершает поступок и тогда, когда он уклоняется от какого-либо действия, остается в стороне. Примеры подобного самоотстранения подчас вызывают не меньшее восхищение, чем образцы самовдохновенного творчества и самого усердного труда.
Почти каждый из нас сталкивается в своей жизни с такими ситуациями, когда доводы «чистого» разума почему-то нас никак не убеждают. Это случаи, когда дело касается наших нравственных и идеологических установок. Возникает подозрение, что эти установки продиктованы не разумом, а чем-то иным. В поэтической речи это часто называется «чувством», «сердцем», «душой» и противопоставляется «холодному» рассудку. И в таком подходе к делу есть своя правда, поскольку нравственный поступок продиктован не расчетом, а неким внутренним чувством. Но нравственное чувство, доказывал Кант, полемизируя с английскими просветителями, -- это не просто склонность к добру, непосредственный порыв милосердия и сострадания. Согласно Канту, нравственное чувство должно быть опосредовано долгом, ограничено им. А долг -- это нечто безусловное и самодостаточное.
Нравственность, по Канту, не может быть обусловлена ни расчетом, ни выгодой, ни стремлением к счастью или наслаждению. Нравственное поведение, утверждает он, вообще не может иметь внешних мотивов. А в качестве единственного внутреннего мотива такого поведения он признает только долг. Нравственно человек поступает тогда, подчеркивает Кант, когда действует вопреки склонности, расчету и т. п. И такая этика называется этикой ригоризма.
В предисловии к «первому изданию» сочинения «Религия в пределах только разума» (1793) Кант со всей определённостью провозглашает следующее: «Мораль, поскольку она основана на понятии о человеке как существе свободном, но именно поэтому и связывающем себя безусловными законами посредством своего разума, не нуждается ни в идее о другом существе над ним, чтобы познать свой долг, ни в других мотивах, кроме самого закона, чтобы этот долг исполнить» Правда, категоричность данного утверждения смягчается заявлением о том, что «мораль неизбежно ведёт к религии, благодаря чему она расширяется до идеи обладающего властью морального законодателя вне человека».
Подобно другим способностям человека, чувство долга, согласно Канту, является непознаваемым в своих истоках. Но мы не можем отрицать разумного характера нравственного долженствования.
Разве не разумно то, что нравственный долг повелевает любить друг друга? Разве не разумно его требование уважать себе подобных? Исходя из этого, Кант делает вывод о том, что нравственный долг -- это проявление практического разума, который обладает безусловным приоритетом по отношению к разуму теоретическому.
Итак, чтобы быть свободным, человек, по Канту, должен руководствоваться в своем поведении такой инстанцией, как нравственный долг. Однако в противоположность Спинозе, у которого быть свободным -- значит следовать познанной природной необходимости, Кант различает законы природы и законы свободы. И хотя индивид у него принадлежит обоим мирам, человеком он становится именно тогда, когда начинает руководствоваться долгом как особым нравственным законом. И здесь мы должны вновь обратиться к идее Бога, поскольку нравственный закон у Канта внутренне связан с верой во Всевышнего.
1. "Поступай согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом". Так как нравственный закон не содержит в себе ничего, кроме всеобщей целесообразности поступков, категорический императив не может быть ничем иным, как требованием к человеческой воле руководствоваться данным законом.
2. "Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице и в лице всякого другого так же, как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству", или чтобы человечество в нашем лице всегда было свято и выступало самоцелью. Этот императив является высшим принципом учения о добродетели. Категорическим он является по той причине, что его следует выполнять не ради каких-то иных целей, а ради него самого, и потому, что он не нуждается в каких-либо доказательствах. Основанием его служит то, что "разумное естество существует как цель сама по себе". Моральность вообще состоит в подчинении своих действий принципу разума.
3. "Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства". Человек, как моральное существо, должен поступать таким образом, как если бы он был всегда законодательствующим членом во всеобщем царстве целей. Единство человеческого рода, его способность к совершенству заключены в интеллигибельном (внутреннем, но умопостигаемом) или трансцендентальном (находящемся за пределами эмпирического мира) царстве целей. Моральность человека есть, по сути дела, его возвышение из области повседневного мира в область интеллигибельного.
Это требование является категорическим, а не гипотетическим, потому что оно говорит о чистой цели, к которой стремятся ради нее самой и потому, что оно не требует никаких доказательств.
Моральный закон, по мысли Канта, заложен в душе и в совести каждого человека.Как он попал туда - величайшая тайна, такая же тайна, как звездное небо над головой. Но он есть в душе каждого человека, что свидетельствует в пользу божественного происхождения человека, в пользу бессмертия его души. Таким образом, из постулата о свободе воли выводится идея бессмертия души и идея Бога. Нравственный закон (категорический императив) не может быть выведен из эмпирического мира. Для его обоснования необходимо предположить существование какой-то другой реальности, которую Кант обозначает понятием умопостигаемого мира. Человек - существо двух миров, эмпирического, подчиненного необходимости и умопостигаемого - мира свободы воли. Умопостигаемый мир выходит за пределы опыта и всех явлений, относясь к сфере безусловного. Безусловность и есть свобода.
Как существо чувственное, человек принадлежит миру явлений (феноменов). Как существо разумное, нравственное, он принадлежит умопостигаемому миру вещей в себе (ноуменов).
Таким образом, Кант считает, что свобода и необходимость существуют в разных отношениях, в разных мирах, они нигде не пересекаются.
В работе " Основы метафизики нравственности" Кант конкретизирует понятие долга, выделяя следующие его виды:
Долг человека по отношению к высшим существам (если они есть).
Долг человека перед человеком.
Долг человека перед низшими существами (например, животными).
Более подробно он останавливается на втором виде долга (собственно нравственном), разделяя его на две части - долг человека перед собой и долг перед другими людьми.
Долг человека перед самим собой распадается на две части - забота о сохранении своего физического тела (забота о собственном здоровье) и забота о себе как духовном существе (обязанность совершенствоваться в культурном и нравственном смысле).
Долг человека перед другими заключается в обязанности уважения, благожелательности и любви. Способствовать счастью ближнего - нравственный долг человека, гораздо более благородный и достойный, чем цель стремиться к собственному счастью.
3. Конспект первоисточника: Платон диалоги "Протагор"
Платоновский "Протагор" вполне может рассматриваться как завершение того раннего периода философии Платона, который обычно именуют сократическим. Это пока еще только сам процесс философского искания точных категорий с постоянным исследованием разнообразных логических установок. Однако "Протагора" можно считать самым высоким достижением сократического периода не только потому, что здесь ставится проблема добродетели в целом (в то время как прочие диалоги этого периода рассматривают только отдельные добродетели: "Лисид" – дружбу, "Лахет" – мужество, "Евтифрон" – благочестие), но и потому, что здесь уже намечается переход от постоянного искательства к той позиции, с которой можно начать положительное построение философии. Платон тут уже вплотную подошел к объективному идеализму, хотя последний пока еще не выражен явно. Как мы увидим далее, здесь тоже, правда, достаточно бегло, фигурируют платоновские термины "сущность" и "идея". И хотя они еще не понимаются онтологически (почему пока еще и нет явно выраженного объективного идеализма), все же новостью нужно считать структурную разработку идеи. А это несомненный шаг вперед в развитии платоновской философии. Таково положение диалога среди прочих произведений Платона. Аид в качестве абсолютной действительности здесь уже не фигурирует; в то же время начинаются попытки заменить его некоторого рода логическими конструкциями.
Другая особенность, которую невольно замечает и всякий читатель "Протагора", и всякий комментатор этого диалога, заключается в том, что, несмотря на его ранний характер и еще достаточно наивную постановку философской проблемы, он чрезвычайно труден для анализа и, несомненно, гораздо труднее тех позднейших и прославленных диалогов Платона, которые трудны из-за самого предмета, а не из-за своей структуры. С точки зрения структуры "Протагор" представляет собой собрание частей, которые иной раз внешне никак между собой не связаны и для установления связи между которыми требуется очень многое додумывать за Платона. Все это было причиной многочисленных толкований "Протагора", ни одно из которых не стало общепринятым; критический обзор этих толкований мог бы явиться предметом обширного исследования.
Сократ и некий Гиппократ, узнав о прибытии в Афины знаменитого софиста Протагора, решают пойти к нему, чтобы набраться у него "звания". При этом Сократ безрезультатно пытается узнать, чего именно Гиппократ хочет от Протагора: если Гомер учит поэзии, Поликлет – ваянию, то чему же учат софисты, и если они учат знанию мудрых вещей, то каких именно? С таким неопределенным настроением оба собеседника идут в дом Протагора.
Протагор остановился у некоего Каллия, у которого в это время оказалось множество разных заинтересованных в философии лиц, перечисляемых и изображаемых у Платона. Среди них известные вожди софистов Гиппий Элидский и Продик Кеосский. Когда все собрались, Протагор объявляет, что он не стыдится быть софистом, что софистика учит тому, как жить, и что прежние поэты и философы тоже занимались софистикой, но только прикрывали это поэзией, музыкой, живописью, гимнастикой и т. п..
С этого общего вопроса начинается беседа, поскольку Протагор объявил, что он обучает домашним и общественным делам, т.е. тому, как всем управлять и как везде наилучшим образом говорить. Но поскольку Сократ убежден в невозможности путем обычных технических приемов научиться добродетели (желающие научиться зодчеству идут к зодчему, а желающие стать корабельными мастерами – к корабельщику, но, когда они выступают в Народном собрании, они ни у кого ничему не учатся, а дают свои советы согласно здравому смыслу, да и не все добродетельные люди научили своих детей добродетели), то Протагору приходится свой тезис о возможности научиться добродетели доказывать более обстоятельно и на этот раз при помощи мифа.
Протагор рассказывает миф о том, как боги создали людей из земных стихий: Эпиметей наделил их разнородными способностями, Прометей похитил огонь у Гефеста и мудрость у Афины, чтобы даровать людям способность к техническому развитию, и, наконец, Зевс наделил людей чувством совести для разумного общежития, и в частности для общественно-политической жизни. Так Протагор объясняет, почему афинянам не нужно специально обучаться политическим добродетелям.
Врожденность добродетели Протагор доказывает также тем, что добродетель постоянно признают все люди, так что объявляющий себя, например, несправедливым принимается за сумасшедшего. И если существуют наказания за преступления, то это как раз и указывает на то, что добродетели врождены, но, кроме того, их еще нужно воспитывать и им нужно обучать; если бы это было не так, то не за что было бы наказывать и бесполезно было бы обучать добродетели. А если у хороших родителей вырастают плохие дети, то это тоже доказательство того, что способности врождены, но в разной мере и их нужно воспитывать, хотя опять-таки умело. Гражданские добродетели связаны с чем-то единым и необходимым, без обучения чему не может существовать общество и никакие родители не могут воспитывать своих детей.
Список использованной литературы
Имануил Кант является основоположником классического немецкого идеализма, а также критического идеализма. Всю свою жизнь он прожил в городе Кенигсберг, расположенном в Восточной Пруссии, где уделял много времени философии, наукам и преподавал в университете. Кант не был заурядным ученым, он интересовался различными научными трудами, а не только философскими проблемами.
Этика Канта представляет собой учения о нравственности, изложенные в его работах «Критика практического разума» и «Метафизика нравов». Последняя работа представляет собой более завершенную, строгую концепцию об этике.
Учения канта описывают идеи о чистом разуме, он говорит заключительное слово, после которого в дело вступает область практического разума и воли человека. Практический ум значительно преобладает над теоретическим, ведь человеческая воля обязывает быть человека нравственным существом, он предписывает человеку свойство познавать вещи в себе, которые бывают только мыслимыми, например, веру в свободу или в Бога. Человек очень чувственен от природы, воля, обращаясь к нему, дает приказы, которые могут быть объективно-действительными либо субъективно действительными. Объективно-действительные приказы представляют собой обязательные предписания и категорический императив, заставляющий нас поступать нравственно, не зависимо от личной выгоды.
Этика Канта кратко описывает нравственность человека. Мы должны быть нравственными не ради собственных интересов, а ради самой нравственности, и быть добродетельными только ради самой добродетели. Человек обязан исполнять свой нравственный долг хорошим поведением. Он не должен совершать хорошие дела из-за особенностей своего нрава, а исключительно из чувства долга, он должен побороть свои склонности и желания для этого. Только такой человек может быть назван нравственным, а не тот, который склонен природой к добрым делам.
По мнению Канта, закон нравственности не должен быть зависим от получаемого опыта, он выступает как априори. Стремление к нему не должно быть навязано ни Богом, ни желанием счастья, ни чувствами. Он должен исходить из практического разума, быть основанным на автономности нашей воли, поэтому наличие нравственности дает нам право оценивать себя как независимого самостоятельного деятеля. В идею и правду необходимо верить, особенно желающим выполнить свой этический долг.
Идеал человека вмещает в себе совокупность добродетели и счастья. Но не счастье должно являться главной целью для нас. Только добродетель и осознанное стремление к ней должно быть целью в жизни. Этика Канта кратко дает понять, в каких случаях человек может позволить себе блаженство. Этика и счастье сосуществуют лишь в потусторонней жизни, это предписывает Бог, когда главным долгом человека будет возможность испытывать блаженство. Таким образом, стремление к счастью может быть осуществлено лишь верой в Бога, а значит только на моральной почве, и ни в коей мере не на умозрительной.
Основой религии служит мораль, выражающаяся в Божьих заповедях, которые относятся к нравственным законам, и наоборот. Если судить религию как кладезь морали, то можно придти к мысли, что религия должна восприниматься рационально, а ее истинная цель – нравственные поступки.
Философия канта стала основой для новых философских течений. Для своих учений Кант переосмыслил эмпиризм, рационализм из работ, дошедших и до наших времен. Он сопоставил их с собственными идеями и создал вечные теории об этике и морали, которые не могут быть разрушены.
Скачать данный материал:
(Пока оценок нету)
Моральная философия И. Канта
План
Введение
1. Принципы этики И. Канта
2. Проблемы относительного и абсолютного в этических взглядах Канта
4. Кантовское учение о свободе
Заключение
Введение
XVIIIвек вошел в историю как век Просвещения. В XVI - XVII вв. социально-экономическая и духовно-культурная жизнь Европы испытала большие изменения и трансформации, которые были связаны главным образом с утверждением капиталистического общественного строя, который радикально изменил характер и содержание жизнедеятельности человека и социальных институтов, взаимоотношения общества с природой и людей между собой, роль человека в исторических процессах, их социальную и духовную ориентацию Жизнь требовала рационализации деятельности и образованных людей, наука получила могучий стимул к развитию, стала важным компонентом культуры, наивысшей ценностью, а образованность- мерилом культуры личности и ее общественной значимости.
Особое место в этике XVIII века занимает Иммануил Кант (1724- 1804 гг.). Крупнейший мыслитель своего времени, он по сей день оказывает большое влияние на философию. Духовная ситуация, которую застал Кант, выглядела следующим образом. Попытки осуществить идею автономной философии, основанной только на опыте и разуме, привели к предельному заострению спора мировоззрений. Оказалось, что, опираясь на опыт, используя строгие логические рассуждения, можно вывести и существование Бога и его отрицание, можно утверждать наличие души и ее отсутствие, можно с одинаковым успехом и защищать и отвергать тезис о наличии свободной воли у человека.
1. Принципы этики И. Канта
Одна из заслуг Канта состоит в том, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы - вопросы теоретического разума- от вопроса практического разума: что мы должны делать. Он попытался показать, что практический разум, говорящий, в чем наш долг, шире разума теоретического и независим от него.
Этика стоит в центре кантовских размышлений, ради учения о нравственности он создает особого рода онтологию, удваивающую мир, и гносеологию, отличительной чертой которой является утверждение активности человеческого сознания, его деятельностной сути. Этические проблемы Кант обсуждает в своих ведущих трудах: «Критика практического разума», «Основы метафизики нравственности», «Метафизика нравов».
Второй период своего творчества, так называемый критический, Кант начинает с исследования вопроса о том, возможна ли метафизика как наука. Все наше знание относится к пространственно-временному миру. Если признать, что пространство и время идеальны, т. е. не формы бытия вещей, а только формы их созерцания нами, то мир расколется на мир пространственно-временных явлений и мир вещей в себе, на мир чувственно воспринимаемый, и познаваемый наукой, и мир сверхчувственный, научно непознаваемый, а лишь мыслимый. Вот этот только мыслимый мир, который недоступен созерцанию, и пытается познать метафизика, что невозможно, ибо вопросы о существовании Бога, души, свободы для теоретического познания неразрешимы.
Способность человека поступать морально, т, е. без всякого принуждения исполнять свой долг, говорит о реальности свободы. Если найти закон, выражающий эту свободу – закон морального поведения, то он может быть положен в основу метафизики нового типа. Кант находит такой закон, категорический императив, который гласит: поступай так, чтобы максимум твоей воли мог стать основой всеобщего законодательства. В такой формулировке данный закон пригоден для всех разумных существ, что и говорит о широте практического разума. Однако мы нуждаемся в формулировке, соответствующей нашему месту в мире. Для этого "Кант применяет телеологический подход. С точки зрения телеологии, человек есть последняя цель земной природы. Подобным утверждением мы, по Канту, не расширяем наши теоретические знания о человеке, а лишь рефлективно оцениваем его. Поэтому категорический императив будет звучать так: поступай так, чтобы человек и человечество всегда были только целью, но не средством.
Получив такую формулировку категорического императива, Кант извлекает из нее все метафизически значимые следствия. Идеи Бога и бессмертия души, теоретически недоказуемые, имеют практическую значимость, поскольку человек, хотя и является носителем всеобщего разума, одновременно и земное ограниченное существо, нуждающееся в поддержке своего выбора в пользу морального поведения. Кант смело меняет местами божественное и человеческое: мы не потому моральны, что верим в Бога, а потому верим в Бога, что моральны. Хотя идея Бога практически реальна, это только идея. Потому нелепо говорить об обязанностях человека перед Богом, равно как и о религиозных принципах построения государства. Таким образом, Кант выступил с критикой по отношению к притязаниям старой метафизики, претендовавшей на познание Бога, души, свободы. Вместе с тем он подтвердил познаваемость природы - многообразия явлений в пространстве и времени. Критическим исследованием разума он обосновал и попытался реализовать идею новой метафизики, имеющей в качестве основания морального поведения, закон свободы.
Таким образом, в трех пунктах система Канта представляет исходную точку всей новейшей диалектики: 1) в естественнонаучных исследованиях Канта; 2) в его логических исследованиях, составляющих содержание «трансцендентальный аналитики» и «трансцендентальной диалектики» и 3) в анализе эстетической и телеологической способности суждения.
В сущности своей философия Канта Прогресс и гуманизм составляют основное и подлинное содержание учения основоположника немецкой классической философии.
Проблемы относительного и абсолютного в этических взглядах Канта
В нравственных законах задается абсолютный предел человека, та первооснова, последняя черта, которую нельзя переступить, не потеряв человеческого достоинства. В нравственности речь идет не о законах, «по которым все происходит», а о законах, «по которым все должно происходить». Исходя из этого Кант четко разводит два вопроса: а) каковы принципы, законы морали и б) как они реализуются в опыте жизни. Соответственно и моральная философия разделяется на две части: на априорную и эмпирическую. Первую Кант называет метафизикой нравственности, или собственно моралью, а вторую - эмпирической этикой, или практической антропологией. Соотношение между ними такое, что метафизика нравственности предшествует эмпирической этике или, как выражается Кант, «должна быть впереди».
Идея, согласно которой чистая (теоретическая) этика независима от эмпирической, предшествует ей, или, что одно и то же, мораль может и должна быть определена до и даже вопреки тому, как она явлена в мире, прямо вытекает из представления о нравственных законах как законах, обладающих абсолютной необходимостью. Понятие абсолютного, если оно вообще поддается определению, есть то, что содержит свои основания в себе, что самодостаточно в своей неисчерпаемой полноте. И абсолютной является только такая необходимость, которая ни от чего другого не зависит. Поэтому сказать, что моральный закон обладает абсолютной необходимостью, и сказать, что он никак не зависит от опыта и не требует даже подтверждения опытом, - значит сказать одно и то же. Чтобы найти моральный закон, нам надо найти абсолютный закон. Что же может быть осмыслено в качестве абсолютного начала? Добрая воля - таков ответ Канта. Под доброй волей он понимает безусловную, чистую волю, т.е. волю, которая сама по себе, до и независимо от каких бы то ни было влияний на нее, обладает практической необходимостью. Говоря по-другому, абсолютная необходимость состоит в «абсолютной ценности чистой воли, которой мы даем оценку, не принимая в расчет какой-либо пользы».
Ничто из свойств человеческого духа, качеств его души, внешних благ, будь то остроумие, мужество, здоровье и т. п., не обладает безусловной ценностью, если за ними не стоит чистая добрая воля. Даже традиционно столь высоко чтимое самообладание без доброй воли может трансформироваться в хладнокровие злодея. Все мыслимые блага приобретают моральное качество только через добрую волю, сама же она имеет безусловную внутреннюю ценность. Добрая воля, собственно говоря, и есть чистая (безусловная) воля, т.е. воля, на которую не оказывают никакого воздействия внешние мотивы.
Волей обладает только разумное существо - она есть способность поступать согласно представлению о законах. Говоря по-другому, воля есть практический разум. Разум существует, или, как выражается Кант, природа предназначила разум для того, чтобы управлять нашей волей. Если бы речь шла о самосохранении, преуспеянии, счастье человека, то с этой задачей вполне и намного лучше мог бы справиться инстинкт, о чем свидетельствует опыт неразумных животных. Более того, разум является своего рода помехой безмятежной удовлетворенности, что, как известно, даже дало возможность античным скептикам школы Пиррона считать его основным источником человеческих страданий. Во всяком случае, нельзя не согласиться с Кантом, что простые люди, предпочитающие руководствоваться природным инстинктом, бывают счастливее и довольнее своей жизнью, чем рафинированные интеллектуалы. Кто живет проще, тот живет счастливее. Поэтому если не думать, что природа ошиблась, создав человека разумным существом, то необходимо предположить, что у разума есть иное предназначение, чем изыскивать средства для счастья. Разум нужен для того, чтобы «породить не волю как средство для какой-нибудь другой цели, а добрую волю самое по себе».
Так как культура разума предполагает безусловную цель и приноровлена к этому, то вполне естественно, что она плохо справляется с задачей обслуживания человеческого стремления к благополучию, ибо это - не ее царское дело. Разум предназначен для того, чтобы учреждать чистую добрую волю. Все остальное могло бы существовать и без разума. Чистая добрая воля не может существовать вне разума именно потому, что она чистая, не содержит в себе ничего эмпирического. Это отождествление разума и доброй воли составляет высшую точку, самое сердце кантонской философии.
Моральная философия И.Канта
План
Введение
1. Принципы этики И.Канта
2. Проблемы относительного и абсолютногов этических взглядах Канта
4. Кантовское учение о свободе
Заключение
Введение
XVIIIвек вошел в историю как век Просвещения. В XVI — XVII вв. социально-экономическая и духовно-культурная жизнь Европы испытала большие изменения и трансформации, которые были связаны главным образом с утверждением капиталистического общественного строя, который радикально изменил характер и содержание жизнедеятельности человека и социальных институтов, взаимоотношения общества с природой и людей между собой, роль человека в исторических процессах, их социальную и духовную ориентацию Жизнь требовала рационализации деятельности и образованных людей, наука получила могучий стимул к развитию, стала важным компонентом культуры, наивысшей ценностью, а образованность— мерилом культуры личности и ее общественной значимости.
Особое место в этике XVIII века занимает Иммануил Кант (1724— 1804 гг.). Крупнейший мыслитель своего времени, он по сей день оказывает большое влияние на философию. Духовная ситуация, которую застал Кант, выглядела следующим образом. Попытки осуществить идею автономной философии, основанной только на опыте и разуме, привели к предельному заострению спора мировоззрений. Оказалось, что, опираясь на опыт, используя строгие логические рассуждения, можно вывести и существование Бога и его отрицание, можно утверждать наличие души и ее отсутствие, можно с одинаковым успехом и защищать и отвергать тезис о наличии свободной воли у человека.
1. Принципы этики И.Канта
Одна из заслуг Канта состоит в том, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы— вопросы теоретического разума- от вопроса практического разума: что мы должны делать. Он попытался показать, что практический разум, говорящий, в чем наш долг, шире разума теоретического и независим от него.
Этика стоит в центре кантовских размышлений, ради учения о нравственности он создает особого рода онтологию, удваивающую мир, и гносеологию, отличительной чертой которой является утверждение активности человеческого сознания, его деятельностной сути. Этические проблемы Кант обсуждает в своих ведущих трудах: «Критика практического разума», «Основы метафизики нравственности», «Метафизика нравов».
Второй период своего творчества, так называемый критический, Кант начинает с исследования вопроса о том, возможна ли метафизика как наука. Все наше знание относится к пространственно-временному миру. Если признать, что пространство и время идеальны, т. е. не формы бытия вещей, а только формы их созерцания нами, то мир расколется на мир пространственно-временных явлений и мир вещей в себе, на мир чувственно воспринимаемый, и познаваемый наукой, и мир сверхчувственный, научно непознаваемый, а лишь мыслимый. Вот этот только мыслимый мир, который недоступен созерцанию, и пытается познать метафизика, что невозможно, ибо вопросы о существовании Бога, души, свободы для теоретического познания неразрешимы.
Способность человека поступать морально, т, е. без всякого принуждения исполнять свой долг, говорит о реальности свободы. Если найти закон, выражающий эту свободу - закон морального поведения, то он может быть положен в основу метафизики нового типа. Кант находит такой закон, категорический императив, который гласит: поступай так, чтобы максимум твоей воли мог стать основой всеобщего законодательства. В такой формулировке данный закон пригоден для всех разумных существ, что и говорит о широте практического разума. Однако мы нуждаемся в формулировке, соответствующей нашему месту в мире. Для этого "Кант применяет телеологический подход. С точки зрения телеологии, человек есть последняя цель земной природы. Подобным утверждением мы, по Канту, не расширяем наши теоретические знания о человеке, а лишь рефлективно оцениваем его. Поэтому категорический императив будет звучать так: поступай так, чтобы человек и человечество всегда были только целью, но не средством.
Получив такую формулировку категорического императива, Кант извлекает из нее все метафизически значимыеследствия. Идеи Бога и бессмертия души, теоретически недоказуемые, имеют практическую значимость, посколькучеловек, хотя и является носителем всеобщего разума, одновременно и земное ограниченное существо, нуждающеесяв поддержке своего выбора в пользу морального поведения. Кант смело меняет местами божественное и человеческое:мы не потому моральны, что верим в Бога, а потому веримв Бога, что моральны. Хотя идея Бога практически реальна, это только идея. Потому нелепо говорить об обязанностяхчеловека перед Богом, равно как и о религиозных принципах построения государства.Таким образом, Кант выступил с критикой по отношению к притязаниям старой метафизики, претендовавшей напознание Бога, души, свободы. Вместе с тем он подтвердилпознаваемость природы— многообразия явлений в пространстве и времени. Критическим исследованием разума онобосновал и попытался реализовать идею новой метафизики, имеющей в качестве основания морального поведения,закон свободы.
Таким образом, в трех пунктах система Канта представляет исходную точку всей новейшей диалектики: 1) в естественнонаучных исследованиях Канта; 2) в его логических исследованиях, составляющих содержание «трансцендентальный аналитики» и «трансцендентальной диалектики» и 3) в анализе эстетической и телеологической способности суждения.
В сущности своей философия Канта Прогресс и гуманизм составляют основное и подлинное содержание учения основоположника немецкой классической философии.
Проблемы относительного и абсолютного в этических взглядах Канта
В нравственных законах задается абсолютный предел человека, та первооснова, последняя черта, которую нельзя переступить, не потеряв человеческого достоинства. В нравственности речь идет не о законах, «по которым все происходит», а о законах, «по которым все должно происходить». Исходя из этого Кант четко разводит два вопроса: а)каковы принципы, законы морали и б) как они реализуются в опыте жизни. Соответственно и моральная философия разделяется на две части: на априорную и эмпирическую. Первую Кант называет метафизикой нравственности, или собственно моралью, а вторую — эмпирической этикой, или практической антропологией. Соотношение между ними такое, что метафизика нравственности предшествует эмпирической этике или, как выражается Кант, «должна быть впереди».
Идея, согласно которой чистая (теоретическая) этика независима от эмпирической, предшествует ей, или, что одно и то же,мораль может и должна быть определена до и даже вопреки тому,как она явлена в мире, прямо вытекает из представления онравственных законах как законах, обладающих абсолютной необходимостью. Понятие абсолютного, если оно вообще поддаетсяопределению, есть то, что содержит свои основания в себе, что самодостаточно в своей неисчерпаемой полноте. И абсолютной является только такая необходимость, которая ни от чего другогоне зависит. Поэтому сказать, что моральный закон обладаетабсолютной необходимостью, и сказать, что он никак не зависитот опыта и не требует даже подтверждения опытом, — значитсказать одно и то же.Чтобы найти моральный закон, нам надо найти абсолютный закон. Что же может быть осмыслено в качестве абсолютного начала? Добрая воля — таков ответ Канта. Под доброй волей он понимает безусловную, чистую волю, т.е. волю, которая сама по себе, до и независимо от каких бы то ни было влияний на нее, обладает практической необходимостью. Говоря по-другому, абсолютная необходимость состоит в«абсолютной ценности чистой воли, которой мы даем оценку, не принимая в расчет какой-либо пользы».
Ничто из свойств человеческого духа, качеств его души, внешних благ, будь то остроумие, мужество, здоровье и т.п., не обладает безусловной ценностью, если за ними не стоит чистая добрая воля. Даже традиционно столь высоко чтимое самообладание без доброй воли может трансформироваться в хладнокровие злодея. Все мыслимые блага приобретают моральное качество только через добрую волю, сама же она имеет безусловную внутреннюю ценность. Добрая воля, собственно говоря, и есть чистая (безусловная) воля, т.е. воля, на которую не оказывают никакого воздействия внешние мотивы.
Волей обладает только разумное существо — она есть способность поступать согласно представлению о законах. Говоря по-другому, воля есть практический разум. Разум существует, или, как выражается Кант, природа предназначила разум для того, чтобы управлять нашей волей. Если бы речь шла о самосохранении, преуспеянии, счастье человека, то с этой задачей вполне и намного лучше мог бы справиться инстинкт, о чем свидетельствует опыт неразумных животных. Более того, разум является своего рода помехой безмятежной удовлетворенности, что, как известно, даже дало возможность античным скептикам школы Пиррона считать его основным источником человеческих страданий. Во всяком случае, нельзя не согласиться с Кантом, что простые люди, предпочитающие руководствоваться природным инстинктом, бывают счастливее и довольнее своей жизнью, чем рафинированные интеллектуалы. Кто живет проще, тот живет счастливее. Поэтому если не думать, что природа ошиблась, создав человека разумным существом, то необходимо предположить, что у разума есть иное предназначение, чем изыскивать средства для счастья. Разум нужен для того, чтобы«породить не волю как средство для какой-нибудь другой цели, а добрую волю самое по себе».
Так как культура разума предполагает безусловную цель и приноровлена к этому, то вполне естественно, что она плохо справляется с задачей обслуживания человеческого стремления к благополучию, ибо это — не ее царское дело. Разум предназначен для того, чтобы учреждать чистую добрую волю. Все остальное могло бы существовать и без разума. Чистая добрая воля не может существовать вне разума именно потому, что она чистая, не содержит в себе ничего эмпирического. Это отождествление разума и доброй воли составляет высшую точку, самое сердце кантонской философии.
Нравственный закон как изначальный закон воли не имеет и не может иметь какого-либо природного, предметного содержания и определяет волю безотносительно к какому-либо ожидаемому от него результату. В поисках закона воли, обладающего абсолютной необходимостью, Кант доходит до идеи закона, до той последней черты, когда ине остается ничего, кроме общей законосообразности поступков вообще, которая и должна служить воле принципом».
По словам Канта, в моральных законах задается абсолютная граница человека и его первооснова, последняя черта, которую невозможно переступить, не утратив человеческого достоинства. Поскольку человек является слабым существом, несовершенным, для него моральный закон может иметь силу только как повеление, императив. Императив - это формула соотношения объективного (морального) закона к несовершенной воле человека.
Императив — это правило, содержащее «объективное принуждение к поступку» определенного типа. Основных видов императивов, выделенных Кантом, два. Во-первых,— это гипотетические императивы, в смысле не «предположительных», но «зависимых от условий» и изменчивых. Такие императивы свойственны гетерономной этике, например, той, предписания которой определяются стремлениями к удовольствию и успеху и другими личными целями. Среди поступков этого типа могут быть поступки, сами по себе заслуживающие одобрения, это поступки, которые сами по себе не могут осуждаться; они, с точки зрения нравственности, допустимы, легальны.
Но Кант ратует за этику, обосновывающую такие поступки, которые в высшем смысле слова моральны. Основанием их являются априорные законы морали. Их априорность состоит в их безусловной "необходимости и всеобщности. Это не значит, будто люди всегда их осознают, а тем более всегда им следуют или что все частные законы и правила поведения могут быть извлечены из них строго дедуктивным образом. Априорные законы морали не суть указания к конкретным поступкам, они лишь форма всякого конкретного морального воления, дающая ему общее направление. Сами они восходят к единому верховному принципу — категорическому императиву. Это императив аподиктический, необходимо безусловный. Как и императивы гипотетические, он вытекает из человеческой природы, Іно уже не из эмпирической, а из трансцендентной. Категорический императив независим от эмпирических побуждений. Он не признает никаких «если» и требует поступать нравственно ради самой нравственности, а не каких-либо иных, в конечном счете частных, целей. Соотношение между легальными и моральными поступками, между гипотетическими и категорическими императивами у Канта таково, что первые принижены, но не унижены: они оправданы несовершенной моралью и не «моральны», но они не антиморальны. Ведь один и тот же поступок, например спасение утопающего, если отвлечься от его мотивов (одно дело — расчет на награду и другое — бескорыстное стремление из одного только чувства долга), может оказаться и легальным и моральным. В одном и том же поступке могут соединяться оба типа поведения и «случайность».
Незрелость немецкой буржуазии, которая еще не доросла до идей французских просветителей и не решается принять их, — вот что нашло свое выражение в Кантовском противопоставлении «чистой» нравственности «разумному» эгоизму. Предпочитая первую второму, Кант нимало не ниспроверг эгоизма, но зато принизил его.
Итак, согласно Канту, нравственно только то поведение, которое полностью ориентировано на требования категорического императива. Этот априорный закон чистого практического разума гласит: «Поступай согласно такой максиме (т. е. субъективному принципу поведения), которая в то же время сама может стать всеобщим законом», т. е. может быть включена в основы всеобщего законодательства. Речь идет здесь о законодательстве в смысле совокупности общеприемлемых правил поведения для всех людей.
Уже из самой общей формулы категорического императива вытекает некоторая конкретизация его требований. Он ориентирует людей на деятельность и общежительность, прилагает предикат моральности к такой деятельности, которая осуществляется с постоянной «оглядкой» на ее социальные последствия и, в конечном счете, имеет в виду буржуазно понятое благо общества в целом. Кант вкладывает в формулу императива требование жить природосообраэно, уважать себя и всех других, отбросить «скупость и ложное смирение». Необходима правдивость, потому что лживость делает невозможным общениемежду людьми; необходимо соблюдение частной собственности, так как присвоение чужого разрушает доверие между людьми, и т. д., И все же категорический императив слишком формален. Кант имеет в виду, что, следуя императиву, нельзя искать какой-то, хотя бы и косвенной, для себя выгоды; поступать сообразно императиву надо именно потому и только потому, что это диктуется велением морального долга. Именно наш долг требует содействовать тому, чтобы люди жили, как подобает Людям, живущим в обществе, а не как животные: «...каждый должен сделать конечной целью высшее возможное в мире благо» Кант дает вторую формулировку категорического императива: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству». Абстрактно-гуманистическая формула императива направлена против религиозного самоунижения. Он «...устранит, во-первых, фанатическое презрение к самому себе как к человеку (ко всему человеческому роду) вообще...» Философ отметает сословные традиции и предрассудки, игнорирует различия и перегородки между сословиями, провозглашает единый для всех мыслящих существ критерий оценки поведения. Категорический императив «будит чувство уважения к себе...». Но насколько стимулирует человеческую активность императив Канта? Насколько действен его буржуазный гуманизм? Его ориентация на активность личности ослабляется компромиссными мотивами гражданского послушания и дисциплины: принцип верноподданничества доводится Кантом до требования покорности, соединенной, как у стоиков, с соблюдением собственного достоинства. На самом деле, Кант не устает повторять, что наличие всяких иных, кроме следования моральному императиву, мотивов поведения, пусть самых положительных, замутняет «чистоту» нравственности. Дистанция между моральностью и легальностью начинает катастрофически уменьшаться.
Возникает парадокс: гарантией соблюдения моральности поступка оказываются неискренность и лицемерие, ибо моральным придется признать действие, соответствующее категорическому императиву, но выполняемое с противоположным чувством, например отвращения к тому, кого спасают, и т. д. Но тот же Кант допускал, что «забота о своем счастье может быть даже долгом...», и вовсе не утверждал, что следует поступатьнепременно вопреки естественным стремлениям и приятным переживаниям. Некоторое внутреннее противодействие, возникающее в человеке, может служить залогом того, что намеченный им поступок побуждаем не эгоизмом, но не культивировать в себе это противодействие Кант предлагает, а лишь следовать своему долгу, не обращая внимания,на то, отразится это или нет на эмпирическом счастье. Кант не хочет противопоставить долг счастью и превратить долг в неприятную обязанность, в преодолении отвращения к которой пришлось бы упражняться людям. Холодное равнодушие или неприязнь к людям вовсе не его идеал. С другой стороны, ожидать, что все люди будут в отношении друг к другу проявлять симпатию и любовь, было бы таким же наивным мечтанием, как и надеяться на то, что эгоизм сможет у всех людей стать «разумным». Зато вполне реально и правомерно требовать от каждого соблюдения его долга. Кроме того, Кант дальновидно предупреждает против неосмотрительного доверия к тем людям, которые внешне ведут себя безупречно, но внутренне движимы корыстолюбием и другими еще более низменными побуждениями. Вновь мы видим, что для Канта важна не чистая форма поступка, но ее соотношение с содержанием мотива.
Долг есть могучая сила бескомпромиссной совести, и своим «торжественным величием» он создает фундамент человеческого достоинства. Абстрактность и компромиссность не единственные изъяны этики Канта. Ее раздирает глубокое противоречие, вытекающее из ее собственных теоретических посылок, не имеющих ясной онтологической основы. На самом деле Кант утверждает, что человек должен добровольно и свободно подчиниться зову категорического императива, выполняя его с наивозможной полнотой. Ведь насильственная мораль лишена смысла. Но человек приобщен к свободе лишь как ноуменальная личность, член мира вещей в себе. В феноменальной жизни и в своих поисках счастья человек подчинен строгой детерминации, и потому для мира явлений естественна только этика гипотетических императивов. Онтологическая раздвоенность человека приводит к этической дисгармонии. Однако практический интерес требует, чтобы мораль и свобода утвердились именно в посюсторонней, практической жизни, а не в жизни потусторонней, где «практика» теряет всякий смысл. Недаром Кант придал категорическому императиву, между прочим, и такую форму: поступай так, чтобы максимы твоего поведения могли бы стать всеобщими законами природы. Значит, этимаксимы должны, так сказать, оттеснить эгоистическое поведение людей на периферию их деятельности, если не вытеснить его совсем. Для реализации категорического императива как раз требуется, чтобы основы всеобщего морального законоположения стали максимами, т. е. правилами поведения в эмпирической жизни.
Кантовское учение о свободе
Внимание Канта к проблеме свободы определялось ее социальной и теоретической актуальностью. В письме к Гарве от 1798 г. (21 сентября) Кант пишет, что не исследование бытия божьего, бессмертия и т. д. было его отправной точкой: «Человеку присуща свобода— у него нет никакой свободы, а все в нем природная необходимость». Вот что, прежде всего, пробудило меня от догматического сна и побудило приступить к критике разума как такового...».
Примечательно, что Гегель отводил проблеме свободы в философии Канта центральное место, видя в ней исходный пункт понимания кантовской системы. В лекциях по истории философии Гегель отмечает, что если во Франции проблема свободы ставилась со стороны воли (т. е. в плане практического социального действия), то Кант рассматривает ее с теоретической стороны.
В действиях субъекта на основе свободы и нравственности Кант видит путь преобразования мира. История человечества рассматривается им как история человеческих действий. Моральное, в свою очередь, в философии Канта выступает как средство решения социальных проблем. Основной нравственный закон — категорический императив — мыслитель рассматривает как условие и оптимальный принцип отношений людей в обществе (в некотором роде общественных отношений), в котором только и возможно осуществление конечной цели природы в отношении человеческого рода — развитие всех природных задатков. Отсюда следует, что практическая философия в изложении Канта является теорией социального действия субъекта. И в этом основной смысл и пафос «критицизма», поскольку приоритет в нем принадлежит практическому.
Кант называет понятие свободы «ключом к объяснению автономии воли». Свобода воли есть свойство воли быть самой для себя законом. Положение это может иметь только один смысл: оно есть принцип поступать только согласно такой максиме, которая может иметь предметом самое себя также в качестве всеобщего закона. Но, как разъясняет Кант, это и есть формула категорического императива, а также принцип нравственности. Таким образом, «свободная воля и воля, подчиненная нравственным законам,— это одно и то же.
Но существует ли такая свободная, подчиненная одному лишь нравственному закону воля? Для ответа на этот вопрос Кант предлагает различать понятие причинности как «естественной необходимости» и понятие причинности как свободы. Первое из них касается только существования вещей, поскольку они определяются во времени, т. е. касается этих вещей в качестве явлений. Второе касается лишь причинности их как вещей в себе, к которым уже не применимо понятие о существовании во времени.
До Канта определения существования вещей во времени признавались за определения их как вещей самих по себе. Но в таком случае, полагает Кант, необходимую причинность никоим образом нельзя совместить со свободой. Кто включает событие или поступок в поток времени, тот тем самым навсегда делает невозможным рассматривать это событие или этот поступок как свободные. Каждое событие и каждый поступок, которые происходят в определенный момент времени, необходимо зависят от условий предшествующего времени. Но прошедшее время уже не находится в моей власти. Поэтому каждый поступок необходим в силу оснований, которые не находятся во власти человека. Но это означает, что ни в один момент времени, в который человек действует, он не бывает свободным. Бесконечный ряд событий я могу только продолжать в заранее определенном порядке и никогда не могу начинать его из себя. Закон всеобщей естественной необходимости есть, по Канту, «рассудочный закон, ни под каким видом не допускающий отклонений или исключений для какого бы то ни было явления». Если бы мы допустили возможность хотя бы какого-нибудь исключения из всеобщего закона необходимости, то мы «поставили бы явление вне всякого возможного опыта... и превратили бы его в пустое порождение мысли и воображения».
Человек с его поведением, поскольку мы его рассматриваем как явление среди других явлений природы, не составляет никакого исключения из общего правила, или закона, естественной необходимости. В человеке, как в каждом предмете чувственно воспринимаемого мира, мы должны были бы находить его эмпирический характер, благодаря которому поступки человека как явления стояли бы, согласно постоянным законам природы, «в сплошной связи с другими явлениями и могли бы быть выведены из них как их условий и, следовательно, вместе с ними были бы членами единого ряда естественного порядка».Развивая эти мысли, Кант выдвигает в отношении эмпирического человека принцип, представляющий своеобразную аналогию — в данном частном случае — с формулой, которую Лаплас несколькими десятилетиями позже выдвинул как общую, «мировую» формулу, выражающую детерминированность всех состояний природы: поскольку все поступки человека в явлении могут быть определены из его эмпирического характера и других действующих причин согласно естественному порядку, постольку, говорит Кант, если бы мы могли исследовать до конца все явления воли человека, любой человеческий поступок можно было бы предсказать с достоверностью и познать как необходимый на основании предшествующих ему условий. Следовательно, если бы для нас было возможно так глубоко проникнуть в образ мыслей человека, чтобы нам было известно каждое, даже малейшее, его побуждение, в том числе и все внешние поводы, влияющие на него, то поведение человека было бы предсказуемо «с такой же точностью, как лунное или солнечное затмение». Поэтому, рассуждает Кант, «в отношении этого эмпирического характера нет свободы».
Приписывать свободу существу, бытие которого определяется условиями времени, согласно Канту, невозможно. Выводить наши поступки из-под власти физической необходимости недопустимо. Закон необходимой причинности неизбежно касается всякой причинности вещей, существование которых определяется во времени. Если бы, поэтому существование «вещей в себе» также определялось существованием их во времени, то понятие свободы «следовало бы отбросить как никчемное и невозможное понятие».
В вопросе о свободе решение зависит, согласно Канту, вовсе не от того, лежит ли причинность внутри субъекта или вне его, и если она лежит внутри него, то определяется ли необходимость поступка инстинктом или разумом. Если определяющие представления имеют основу существования во времени — в каком-нибудь предшествующем состоянии, а это состояние в свою очередь — в ему предшествующем, то необходимые определения могут быть одновременно и внутренними. Их причинность может быть и психической, а не только механической. Однако и в этом случае основа причинности определяется во времени, следовательно, при необходимо действующих условиях прошлого. А это значит, что, когда субъект должен действовать, определяющие основания его поступков уже не находятся в его власти. Вводя то, что можно было бы назвать психологической свободой, вместе с ней вводят и естественную необходимость. Тем самым не остается уже никакого места для свободы в кантовском, «трансцендентальном» смысле и, следовательно, для независимости от природы вообще. Если бы свобода нашей воли была только психологической и относительной, а не трансцендентальной и абсолютной, то, по Канту, «в сущности она была бы не лучше свободы приспособления для вращения вертела, которое, однажды заведенное, само собой совершает свои движения».
Чтобы «спасти» свободу, т. е. показать, каким образом она возможна, остается, по мысли Канта, только один путь. Существование вещи во времени, а стало быть, и причинность по закону естественной необходимости следует относить только к явлению. Напротив, свободу надлежит приписывать тому же самому существу, но уже не как «явлению», а как «вещи в себе».
Таким образом, для обоснования возможности свободы Кант признал необходимым то самое различение «явлений» и «вещей в себе», которое составляет центральный тезис его теоретической философии и которое было изложено в «Критике чистого разума». Вместе с этим различением, или, точнее, как один из обосновывающих его тезисов, Кант признал неизбежным учение об идеальности времени.
В учении Канта о свободе обнаруживается глубокая связь между его теорией познания и этикой, между его учением о разуме теоретическом и учением о разуме практическом. Этика Канта одним из своих устоев имеет «трансцендентальную эстетику» — учение об идеальности пространства и времени. На идеализм теории пространства и времени опираются у Канта и математика (в его гносеологии), и учение о свободе (в его этике). Кант сам подчеркнул огромную роль своего учения о времени для построений своей этики: «Вот как необыкновенно важно это обособление времени(как и пространства)от существования вещей в себе, сделанное в критике чистого спекулятивного разума». И хотя хронологически разработка учения об идеальности времени и пространства предшествовала разработке этики с ее учением о свободе, связь между ними ясно выступает уже в «Критике чистого разума». Уже в разделе об антиномиях чистого разума Кант имеет в виду то самое учение о свободе и необходимости, которое он разовьет и изложит несколькими годами позже в «Основах метафизики нравственности» и в «Критике практического разума». Уже в «Трансцендентальной диалектике» — в «Разрешении космологических идей о целокупности выведения событий в мире из их причин» — Кант развивал положение, что «если явления суть вещи в себе, то свободу нельзя спасти». Здесь Кант старался доказать, что субъект, действующий свободно (не постигаемый в чувственном созерцании, а только мыслимый), «не был бы подчинен никаким временным условиям, так как время есть условие только явлений, а не вещей в себе». Здесь же Кант приходит к выводу, что«свобода может иметь отношение к совершенно иному роду условий, чем естественная необходимость, и поэтому... и то и другое могут существовать независимо друг от друга и не препятствуя друг другу».
Заключение
Философия Канта ассоциируется с понятиями «вещь в себе», «трансцендентный», «трансцендентальный», «апостериорный», «априорный». Выражая особенности критической философии, они указывают, прежде всего, на ее теоретическую форму.
Однако отнюдь не меньшее значение в кантовской философии имеют понятия «действие», «взаимодействие», «общение», «деятельность», «субъект». Данные понятия относятся к самому историческому содержанию учения немецкого мыслителя в той его части, которая явилась «отправной точкой движения вперед», вошла в сокровищницу философской мысли. Второй ряд понятий составляет определенную категориальную основу, объединяющую учение Канта в единую, хотя, бесспорно, противоречивую систему с одной стороны, Кант стремится выяснить то, что в познании обусловлено деятельностью самого сознания. Человек как субъект познания исследуется Кантом в качестве существа деятельного, а его сознание — как активный синтез данных опыта. С другой стороны, деятельность сознания противопоставляется у Канта предметному, независимому от сознания содержанию действительности, отрывается от своей основы, которая провозглашается недоступной для познания.
Противоречие это является основным в системе Канта. Им обусловлены многочисленные производные противоречия, пронизывающие всю кантовскую философию.
Литература
1. Золотухина-Аболина Е.В. Современная этика. М.: ИКЦ «МарТ»,2003. - 416с.
2.Философия. Отв. ред В.П.Кохановский. Р н/Д.: Феникс, 1995. - 576с.
3. Асмус В.Ф. Иммануил Кант. М.: Наука, 1973. - 343с.
4. Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. М.: Гардарики, 2000. - 172с.
5.Етика. За ред. В.О.Лозового. К.: Юрінком Інтер, 2002 - 224с.
6. НарскийИ.С. Кант. М.:Мысль, 1976. - 123с.
